История бренда DELO, советы себе младшему, локальный стиль глазами шведских дизайнеров, важность инклюзивных проектов и знаковые коллаборации. Продюсер ARTDOM Марина Весна поговорила с основателем бренда Delo Design Арсением Бродачем о том, как с нуля создать всемирно известный бренд.
МВ: Когда ты понял, что дизайн — это твое призвание? Когда и как появился бренд Delo и есть ли история у его названия?
АБ: Слова «дизайн» я в детстве не знал, но мне всегда была интересна некая художественно-конструкторская деятельность. Я рисовал, лепил, вырезал, строил и изобретал. По стопам старшего брата я поступил в Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет.
Я начал работать еще на первых курсах. За время учебы я успел потрудиться примерно в пяти архитектурных бюро и часто «вписывался» в разные проекты как фрилансер. После института я недолго проработал ведущим архитектором в большой серьезной конторе. Когда мне было скучно, я рисовал стулья — это меня развлекало. Проработав год, я уволился.
После этого мы с друзьями попытались организовать студию и арендовали помещение на Миллионной улице, но партнерство не задалось, работы не было, и мы быстро разошлись. Это был 2013 год: мне было 25, я остался с офисом, за него надо было платить аренду, а еще сделать ремонт. Я начал искать проекты: это были кофейни, бары и магазины, которые открывали молодые энтузиасты в Петербурге. Денег у них было мало, и моей задачей было не только рисовать интерьеры, но и придумывать, как быстро и бюджетно их реализовывать. Это было сложно, но весело. Я находил таких же отчаянных ребят, как я, — столяров, сварщиков, строителей, электриков. Мне нравилось, что, в отличие от моей прошлой практики, я придумывал, и мы все это воплощали. Это был настоящий дизайн.
Для названия нашей банды я искал какое-то короткое универсальное слово с широким смыслом. Так и появилось «Дело».
МВ: У вас получилось стать «брендом с брендом» среди сотен других, у которых его нет. Как ты думаешь, почему?
АБ: Спасибо, что выделяешь нас!
Delo — это бренд, созданный дизайнером-энтузиастом, то есть мной. Я сам придумываю предметы: это действительно моя творческая амбиция, поэтому они получаются уникальными и узнаваемыми, даже самые базовые. Первично — желание создать, а не продать. И я делаю все так, как получается именно у меня.
АБ: Слова «дизайн» я в детстве не знал, но мне всегда была интересна некая художественно-конструкторская деятельность. Я рисовал, лепил, вырезал, строил и изобретал. По стопам старшего брата я поступил в Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет.
Я начал работать еще на первых курсах. За время учебы я успел потрудиться примерно в пяти архитектурных бюро и часто «вписывался» в разные проекты как фрилансер. После института я недолго проработал ведущим архитектором в большой серьезной конторе. Когда мне было скучно, я рисовал стулья — это меня развлекало. Проработав год, я уволился.
После этого мы с друзьями попытались организовать студию и арендовали помещение на Миллионной улице, но партнерство не задалось, работы не было, и мы быстро разошлись. Это был 2013 год: мне было 25, я остался с офисом, за него надо было платить аренду, а еще сделать ремонт. Я начал искать проекты: это были кофейни, бары и магазины, которые открывали молодые энтузиасты в Петербурге. Денег у них было мало, и моей задачей было не только рисовать интерьеры, но и придумывать, как быстро и бюджетно их реализовывать. Это было сложно, но весело. Я находил таких же отчаянных ребят, как я, — столяров, сварщиков, строителей, электриков. Мне нравилось, что, в отличие от моей прошлой практики, я придумывал, и мы все это воплощали. Это был настоящий дизайн.
Для названия нашей банды я искал какое-то короткое универсальное слово с широким смыслом. Так и появилось «Дело».
МВ: У вас получилось стать «брендом с брендом» среди сотен других, у которых его нет. Как ты думаешь, почему?
АБ: Спасибо, что выделяешь нас!
Delo — это бренд, созданный дизайнером-энтузиастом, то есть мной. Я сам придумываю предметы: это действительно моя творческая амбиция, поэтому они получаются уникальными и узнаваемыми, даже самые базовые. Первично — желание создать, а не продать. И я делаю все так, как получается именно у меня.
МВ: Во многих интервью ты говоришь, что отлаженное производство и надежные партнеры — ваша гордость. Кроме усердия и терпения, как еще возможно наладить собственный производственный процесс?
АБ: У всех производственный процесс устроен по-разному. Но для его эффективной работы однозначно нужны усердие, терпение, умение получать опыт, признавать ошибки и учиться на них, гибкость, стрессоустойчивость, работоспособность и многие другие качества. А еще нужно много времени.
МВ: Три ошибки в развитии бренда мебели, о которых ты сегодняшний предостерег бы себя десять лет назад.
АБ:
1. Любые договоренности с подрядчиком или заказчиком стоит оформлять на бумаге, максимально однозначно. Тогда будет проще доказать, что ты прав, и меньше времени будет уходить на конфликты. Зачастую я зря рассчитывал на честность, память и здравый смысл тех, с кем имел дело.
2. Перфекционизм мешает развитию. Я терял время, потому что пытался придумать идеальный стул, идеально сфотографировать, сделать идеальный сайт… Безупречно работать не получится никогда. Оборудование ломается, люди ошибаются. Стоит получать опыт, учиться на ошибках, улучшать все, что можно улучшить и двигаться дальше.
3. Не стоит чего-то ждать: заказа, совета или инвестиций. Надо работать с тем, что есть сейчас, и стараться извлечь из этого максимум опыта. Самое важное, что может быть у дизайнера или предпринимателя — это опыт и знания.
МВ: Какими предметами и проектами Delo ты больше всего гордишься?
АБ: Для меня Delo — это один большой целостный проект. Не могу что-то выделять. Но мы, конечно, развиваемся, и новые предметы сложнее и качественнее старых, а проекты интереснее. Многие предметы мы уже сняли с производства, но я их тоже люблю — это наша история.
АБ: У всех производственный процесс устроен по-разному. Но для его эффективной работы однозначно нужны усердие, терпение, умение получать опыт, признавать ошибки и учиться на них, гибкость, стрессоустойчивость, работоспособность и многие другие качества. А еще нужно много времени.
МВ: Три ошибки в развитии бренда мебели, о которых ты сегодняшний предостерег бы себя десять лет назад.
АБ:
1. Любые договоренности с подрядчиком или заказчиком стоит оформлять на бумаге, максимально однозначно. Тогда будет проще доказать, что ты прав, и меньше времени будет уходить на конфликты. Зачастую я зря рассчитывал на честность, память и здравый смысл тех, с кем имел дело.
2. Перфекционизм мешает развитию. Я терял время, потому что пытался придумать идеальный стул, идеально сфотографировать, сделать идеальный сайт… Безупречно работать не получится никогда. Оборудование ломается, люди ошибаются. Стоит получать опыт, учиться на ошибках, улучшать все, что можно улучшить и двигаться дальше.
3. Не стоит чего-то ждать: заказа, совета или инвестиций. Надо работать с тем, что есть сейчас, и стараться извлечь из этого максимум опыта. Самое важное, что может быть у дизайнера или предпринимателя — это опыт и знания.
МВ: Какими предметами и проектами Delo ты больше всего гордишься?
АБ: Для меня Delo — это один большой целостный проект. Не могу что-то выделять. Но мы, конечно, развиваемся, и новые предметы сложнее и качественнее старых, а проекты интереснее. Многие предметы мы уже сняли с производства, но я их тоже люблю — это наша история.
МВ: У тебя есть ряд коллабораций, включая благотворительные. Расскажи про самые знаковые для тебя.
АБ: Мы сотрудничаем с теми, у кого есть какие-то производственные возможности, которых нет у нас. Коллабораций у нас, в принципе, не так уж и много — сложно сказать, какие из них самые знаковые. Например, с Solid Water мы сделали стаканы: нашли способ произвести их промышленно, но с использованием технологий Solid Water, и получился хороший продукт. С Morpheus мы выпустили покрывала и чехлы на подушки — очень уместные предметы в нашей линейке товаров для дома. Инклюзивные мастерские «Простые вещи» производят для нас разделочные доски — весь скромный доход мы перечисляем им, это маленькая благотворительность. Самая свежая коллаборация — новые вазы с Replica: ребята печатают их на своих 3D-принтерах.
МВ: На твой взгляд, существует ли локальный стиль? Не в смысле гжели и хохломы, а что-то менее символичное и более универсальное, что могло бы стать отличительной чертой российского дизайна?
АБ: Локального стиля и каких-то однозначных отличительных черт у российского дизайна нет. Есть разные авторы, у каждого свои черты.
Я небезосновательно считаю, что Delo — довольно самобытный бренд. На мое видение как автора, конечно, повлиял и мировой опыт, и локальный контекст: это и советский дизайн, и петербургская строгая архитектура.
Однажды наш шоурум посетили дизайнеры из Швеции. «Ого, это у вас какая-то локальная школа, мы ничего о ней не знаем», — сказали они. Хотя наши соотечественники нас часто называют «скандинавским дизайном», настоящие скандинавы в нас увидели дизайн именно «российский».
АБ: Мы сотрудничаем с теми, у кого есть какие-то производственные возможности, которых нет у нас. Коллабораций у нас, в принципе, не так уж и много — сложно сказать, какие из них самые знаковые. Например, с Solid Water мы сделали стаканы: нашли способ произвести их промышленно, но с использованием технологий Solid Water, и получился хороший продукт. С Morpheus мы выпустили покрывала и чехлы на подушки — очень уместные предметы в нашей линейке товаров для дома. Инклюзивные мастерские «Простые вещи» производят для нас разделочные доски — весь скромный доход мы перечисляем им, это маленькая благотворительность. Самая свежая коллаборация — новые вазы с Replica: ребята печатают их на своих 3D-принтерах.
МВ: На твой взгляд, существует ли локальный стиль? Не в смысле гжели и хохломы, а что-то менее символичное и более универсальное, что могло бы стать отличительной чертой российского дизайна?
АБ: Локального стиля и каких-то однозначных отличительных черт у российского дизайна нет. Есть разные авторы, у каждого свои черты.
Я небезосновательно считаю, что Delo — довольно самобытный бренд. На мое видение как автора, конечно, повлиял и мировой опыт, и локальный контекст: это и советский дизайн, и петербургская строгая архитектура.
Однажды наш шоурум посетили дизайнеры из Швеции. «Ого, это у вас какая-то локальная школа, мы ничего о ней не знаем», — сказали они. Хотя наши соотечественники нас часто называют «скандинавским дизайном», настоящие скандинавы в нас увидели дизайн именно «российский».
МВ: Есть разница между запросами локального и внешнего рынка?
АБ: Однозначно. И внешний рынок тоже, конечно, неоднородный. Российский рынок — молодой. Это забавно, но мы один из нескольких самых старых авторских дизайн-брендов в России. Нам 10 лет, а бренду, по сути, лет 7-6. Тем временем, в Европе есть бренды, которым по 200 лет. Европейский рынок намного сложнее, конкуренция значительно выше, покупатель консервативнее и избирательнее.
Российский покупатель менее разборчив, но намного требовательнее к сервису. Некоторые привыкли к мгновенной доставке китайских товаров из Яндекс Маркета и их искреннее возмущает то, что мы производим диван индивидуальных размеров в течение пяти недель. В то время как в Европе сервис производства дивана на заказ - это, в принципе, редкость, ожидание займет четыре месяца, стоить диван будет в три раза дороже, качество производства часто хуже, а доставку организует сам покупатель. Но поскольку это модный бренд — ему это прощают.
МВ: У дизайна есть общеизвестные цели — быть функциональным и эстетичным. Но, как и у любого проявления искусства, у него может быть и более глобальная миссия. Есть что-то, что ты вкладываешь в предметы, кроме красоты и удобства?
АБ: У меня есть концепция. Для меня дизайн — это поиск такого воплощения «идеи» предмета в материале, которое было бы идентично его сути. Когда я понимаю, что предмет просто не может быть другим, я считаю, что он действительно получился: именно эта форма, именно в этом материале, этого цвета, при помощи этих технологий. Такие предметы узнаваемы и обладают характером — это нечто большее, чем просто красота и удобство.
МВ: Вопрос идентичности: понятно, что ты сочетаешь любовь к архитектуре и предметному дизайну. Но что преобладает?
АБ: Сложно сказать. Иногда мне хочется проектировать дом, иногда стул, иногда пальто. На самом деле, мой подход примерно одинаков в архитектуре и в предметном дизайне. Построить дом, само собой, сложнее, но суть та же: есть функциональные задачи, которые нужно решить при помощи конструкции. Есть материалы, есть технологии, есть экономика. Многие архитекторы, как известно, находили себя, в том числе, в дизайне предметов. Некоторые даже более известны своими стульями, чем зданиями, в том числе потому, что стул проще для восприятия.
АБ: Однозначно. И внешний рынок тоже, конечно, неоднородный. Российский рынок — молодой. Это забавно, но мы один из нескольких самых старых авторских дизайн-брендов в России. Нам 10 лет, а бренду, по сути, лет 7-6. Тем временем, в Европе есть бренды, которым по 200 лет. Европейский рынок намного сложнее, конкуренция значительно выше, покупатель консервативнее и избирательнее.
Российский покупатель менее разборчив, но намного требовательнее к сервису. Некоторые привыкли к мгновенной доставке китайских товаров из Яндекс Маркета и их искреннее возмущает то, что мы производим диван индивидуальных размеров в течение пяти недель. В то время как в Европе сервис производства дивана на заказ - это, в принципе, редкость, ожидание займет четыре месяца, стоить диван будет в три раза дороже, качество производства часто хуже, а доставку организует сам покупатель. Но поскольку это модный бренд — ему это прощают.
МВ: У дизайна есть общеизвестные цели — быть функциональным и эстетичным. Но, как и у любого проявления искусства, у него может быть и более глобальная миссия. Есть что-то, что ты вкладываешь в предметы, кроме красоты и удобства?
АБ: У меня есть концепция. Для меня дизайн — это поиск такого воплощения «идеи» предмета в материале, которое было бы идентично его сути. Когда я понимаю, что предмет просто не может быть другим, я считаю, что он действительно получился: именно эта форма, именно в этом материале, этого цвета, при помощи этих технологий. Такие предметы узнаваемы и обладают характером — это нечто большее, чем просто красота и удобство.
МВ: Вопрос идентичности: понятно, что ты сочетаешь любовь к архитектуре и предметному дизайну. Но что преобладает?
АБ: Сложно сказать. Иногда мне хочется проектировать дом, иногда стул, иногда пальто. На самом деле, мой подход примерно одинаков в архитектуре и в предметном дизайне. Построить дом, само собой, сложнее, но суть та же: есть функциональные задачи, которые нужно решить при помощи конструкции. Есть материалы, есть технологии, есть экономика. Многие архитекторы, как известно, находили себя, в том числе, в дизайне предметов. Некоторые даже более известны своими стульями, чем зданиями, в том числе потому, что стул проще для восприятия.
МВ: Куда ты планируешь двигаться дальше?
АБ: Как и всегда, придумываю новые предметы, делаю новые проекты. Мы ищем пути освоения мирового рынка с производством в Турции. Планирую попробовать производства где-нибудь в восточной Европе. Там еще двигаться и двигаться.
МВ: Что дают автору участие в международных выставках? Что ждать на ARTDOM 2025?
АБ: Выставки дают опыт, знакомства и возможности. Возможности дают другие возможности. Но, чтобы прийти к успеху, одних выставок мало.
Что будет на ARTDOM, я пока не знаю. У нас в разработке много новых предметов, которые могут получиться к февралю, а могут и не получиться. Да и в принципе, так далеко обычно планировать не удается…
АБ: Как и всегда, придумываю новые предметы, делаю новые проекты. Мы ищем пути освоения мирового рынка с производством в Турции. Планирую попробовать производства где-нибудь в восточной Европе. Там еще двигаться и двигаться.
МВ: Что дают автору участие в международных выставках? Что ждать на ARTDOM 2025?
АБ: Выставки дают опыт, знакомства и возможности. Возможности дают другие возможности. Но, чтобы прийти к успеху, одних выставок мало.
Что будет на ARTDOM, я пока не знаю. У нас в разработке много новых предметов, которые могут получиться к февралю, а могут и не получиться. Да и в принципе, так далеко обычно планировать не удается…