История бренда DELO, советы себе младшему, локальный стиль глазами шведских дизайнеров, важность инклюзивных проектов и знаковые коллаборации. Продюсер ARTDOM Марина Весна поговорила с основателем бренда Delo Design Арсением Бродачем о том, как с нуля создать всемирно известный бренд.
МВ: Когда ты понял, что дизайн — это твое призвание? Когда и как появился бренд Delo и есть ли история у его названия?
АБ: Слова «дизайн» я в детстве не знал, но мне всегда была интересна некая художественно-конструкторская деятельность. Я рисовал, лепил, вырезал, строил и изобретал. По стопам старшего брата я поступил в Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет.
Я начал работать еще на первых курсах. За время учебы я успел потрудиться примерно в пяти архитектурных бюро и часто «вписывался» в разные проекты как фрилансер. После института я недолго проработал ведущим архитектором в большой серьезной конторе. Когда мне было скучно, я рисовал стулья — это меня развлекало. Проработав год, я уволился.
После этого мы с друзьями попытались организовать студию и арендовали помещение на Миллионной улице, но партнерство не задалось: работы не было, и мы быстро разошлись. Это был 2013 год: мне было 25, я остался с офисом, за него надо было платить аренду, а еще сделать ремонт. Я начал искать проекты: это были кофейни, бары и магазины, которые открывали молодые энтузиасты в Петербурге. Денег у них было мало, поэтому моей задачей было не только рисовать интерьеры, но и придумывать, как быстро и бюджетно их реализовывать. Это было сложно, но весело. Я находил таких же отчаянных ребят, как я — столяров, сварщиков, строителей, электриков. Мне нравилось, что, в отличие от моей прошлой практики, я придумывал, и мы все это воплощали. Это был настоящий дизайн.
Для названия нашей банды я искал какое-то короткое универсальное слово с широким смыслом. Так и появилось «Дело».
МВ: У вас получилось стать «брендом с брендом» среди сотен других, у которых его нет. Как ты думаешь, почему?
АБ: Спасибо, что выделяешь нас!
Delo — это бренд, созданный дизайнером-энтузиастом, то есть мной. Я сам разрабатываю дизайн предметов, стремясь воплотить свою творческую энергию в жизнь. Именно поэтому каждый из них, даже самый простой, становится уникальным и легко узнаваемым.
Первично — желание создать, а не продать. И я делаю все так, как получается именно у меня.
АБ: Слова «дизайн» я в детстве не знал, но мне всегда была интересна некая художественно-конструкторская деятельность. Я рисовал, лепил, вырезал, строил и изобретал. По стопам старшего брата я поступил в Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет.
Я начал работать еще на первых курсах. За время учебы я успел потрудиться примерно в пяти архитектурных бюро и часто «вписывался» в разные проекты как фрилансер. После института я недолго проработал ведущим архитектором в большой серьезной конторе. Когда мне было скучно, я рисовал стулья — это меня развлекало. Проработав год, я уволился.
После этого мы с друзьями попытались организовать студию и арендовали помещение на Миллионной улице, но партнерство не задалось: работы не было, и мы быстро разошлись. Это был 2013 год: мне было 25, я остался с офисом, за него надо было платить аренду, а еще сделать ремонт. Я начал искать проекты: это были кофейни, бары и магазины, которые открывали молодые энтузиасты в Петербурге. Денег у них было мало, поэтому моей задачей было не только рисовать интерьеры, но и придумывать, как быстро и бюджетно их реализовывать. Это было сложно, но весело. Я находил таких же отчаянных ребят, как я — столяров, сварщиков, строителей, электриков. Мне нравилось, что, в отличие от моей прошлой практики, я придумывал, и мы все это воплощали. Это был настоящий дизайн.
Для названия нашей банды я искал какое-то короткое универсальное слово с широким смыслом. Так и появилось «Дело».
МВ: У вас получилось стать «брендом с брендом» среди сотен других, у которых его нет. Как ты думаешь, почему?
АБ: Спасибо, что выделяешь нас!
Delo — это бренд, созданный дизайнером-энтузиастом, то есть мной. Я сам разрабатываю дизайн предметов, стремясь воплотить свою творческую энергию в жизнь. Именно поэтому каждый из них, даже самый простой, становится уникальным и легко узнаваемым.
Первично — желание создать, а не продать. И я делаю все так, как получается именно у меня.
МВ: Во многих интервью ты говоришь, что отлаженное производство и надежные партнеры — ваша гордость. Кроме усердия и терпения, как еще возможно наладить собственный производственный процесс?
АБ: У всех производственный процесс устроен по-разному. Но для его эффективной работы однозначно нужны усердие, терпение, умение получать опыт, признавать ошибки и учиться на них, гибкость, стрессоустойчивость, работоспособность и многие другие качества. А еще нужно много времени.
МВ: Три ошибки в развитии бренда мебели, от которых ты сегодняшний предостерег бы себя десять лет назад.
АБ:
МВ: Какими предметами и проектами Delo ты больше всего гордишься?
АБ: Для меня Delo — это единый и целостный проект. Я не могу выделить что-то одно. Но безусловно, мы растем и развиваемся, и новые продукты становятся сложнее и качественнее, а проекты - интереснее. Многие вещи, которые мы уже сняли с производства, мне тоже дороги — они стали частью нашей истории.
АБ: У всех производственный процесс устроен по-разному. Но для его эффективной работы однозначно нужны усердие, терпение, умение получать опыт, признавать ошибки и учиться на них, гибкость, стрессоустойчивость, работоспособность и многие другие качества. А еще нужно много времени.
МВ: Три ошибки в развитии бренда мебели, от которых ты сегодняшний предостерег бы себя десять лет назад.
АБ:
- Любые договоренности с подрядчиком или заказчиком должны быть четко зафиксированы на бумаге. Это поможет вам легче доказать свою правоту, и меньше времени будет уходить на конфликты. К сожалению, в прошлом я часто полагался на честность, хорошую память и здравый смысл тех, с кем имел дело, но не всегда эти ожидания оправдывались.
- Перфекционизм мешает развитию. Я терял время, потому что пытался придумать идеальный стул, сделать идеальные фотографии и разработать идеальный сайт. Но признаю, что безупречной работы не существует: оборудование ломается, а люди совершают ошибки. Стоит получать опыт, учиться на ошибках, улучшать то, что можно улучшить, и двигаться вперед.
- Не стоит чего-то ждать: заказа, совета или инвестиций. Необходимо работать с тем, что есть сейчас, и извлекать из этого максимум опыта. Для дизайнера или предпринимателя самое важное — это опыт и знания.
МВ: Какими предметами и проектами Delo ты больше всего гордишься?
АБ: Для меня Delo — это единый и целостный проект. Я не могу выделить что-то одно. Но безусловно, мы растем и развиваемся, и новые продукты становятся сложнее и качественнее, а проекты - интереснее. Многие вещи, которые мы уже сняли с производства, мне тоже дороги — они стали частью нашей истории.
МВ: У тебя есть ряд коллабораций, включая благотворительные проекты. Расскажи про самые знаковые для тебя.
АБ: Мы сотрудничаем с компаниями, которые обладают уникальными производственными возможностями, которых нет у нас. Коллабораций у нас не так уж и много — сложно сказать, какие из них самые знаковые. Например, с Solid Water мы создали стаканы: нашли способ произвести их промышленно, но с использованием технологий Solid Water, и получился хороший продукт. С Morpheus мы выпустили покрывала и чехлы на подушки, которые отлично дополняют нашу линейку товаров для дома.
Инклюзивные мастерские «Простые вещи» производят для нас разделочные доски — весь доход от этого небольшого проекта мы перечисляем им. Это «маленькая благотворительность». Самая свежая коллаборация — это новые вазы с Replica, которые печатаются на 3D-принтерах.
МВ: На твой взгляд, существует ли «локальный стиль», который мог бы стать отличительной чертой российского дизайна? Не в смысле гжели и хохломы, а что-то менее символичное и более универсальное?
АБ: Локального стиля и однозначных отличительных черт у российского дизайна нет. У каждого автора есть свои уникальные черты.
Я небезосновательно считаю, что Delo — довольно самобытный бренд. На мое видение, как автора, повлиял и мировой опыт, и локальный контекст — это и советский дизайн, и петербургская строгая архитектура.
Однажды наш шоурум посетили дизайнеры из Швеции. «Ого, это у вас какая-то локальная школа, мы ничего о ней не знаем», — сказали они. Хотя наши соотечественники нас часто называют «скандинавским дизайном», настоящие скандинавы увидели в наших работах именно «российский».
АБ: Мы сотрудничаем с компаниями, которые обладают уникальными производственными возможностями, которых нет у нас. Коллабораций у нас не так уж и много — сложно сказать, какие из них самые знаковые. Например, с Solid Water мы создали стаканы: нашли способ произвести их промышленно, но с использованием технологий Solid Water, и получился хороший продукт. С Morpheus мы выпустили покрывала и чехлы на подушки, которые отлично дополняют нашу линейку товаров для дома.
Инклюзивные мастерские «Простые вещи» производят для нас разделочные доски — весь доход от этого небольшого проекта мы перечисляем им. Это «маленькая благотворительность». Самая свежая коллаборация — это новые вазы с Replica, которые печатаются на 3D-принтерах.
МВ: На твой взгляд, существует ли «локальный стиль», который мог бы стать отличительной чертой российского дизайна? Не в смысле гжели и хохломы, а что-то менее символичное и более универсальное?
АБ: Локального стиля и однозначных отличительных черт у российского дизайна нет. У каждого автора есть свои уникальные черты.
Я небезосновательно считаю, что Delo — довольно самобытный бренд. На мое видение, как автора, повлиял и мировой опыт, и локальный контекст — это и советский дизайн, и петербургская строгая архитектура.
Однажды наш шоурум посетили дизайнеры из Швеции. «Ого, это у вас какая-то локальная школа, мы ничего о ней не знаем», — сказали они. Хотя наши соотечественники нас часто называют «скандинавским дизайном», настоящие скандинавы увидели в наших работах именно «российский».
МВ: Есть разница между запросами локального и внешнего рынка?
АБ: Однозначно. И внешний рынок тоже неоднородный. Российский рынок — молодой. Это забавно, но мы являемся одним из самых старых авторских дизайн-брендов в России. Нам 10 лет, а бренду, по сути, лет 7-6. Тем временем в Европе есть бренды, которым по 200 лет. Европейский рынок намного сложнее: конкуренция выше, покупатель консервативнее и избирательнее.
Российский покупатель менее разборчив, но более требователен к сервису. Некоторые привыкли к мгновенной доставке китайских товаров из Яндекс Маркета и их искреннее возмущает, что мы производим диван индивидуальных размеров в течение пяти недель. В то время как в Европе сервис производства дивана на заказ - это редкость, ожидание может занять четыре месяца, стоить диван будет в три раза дороже, качество производства часто хуже, а доставку организует сам покупатель. Но поскольку это модный бренд, ему это прощают.
МВ: У дизайна есть общеизвестные цели — быть функциональным и эстетичным. Но, как у любого проявления искусства, у него может быть и более глобальная миссия. Есть что-то, что ты вкладываешь в свои предметы, кроме красоты и удобства?
АБ: У меня есть концепция. Для меня дизайн — это поиск такого воплощения «идеи» предмета в материале, которое было бы идентично его сути. Когда я понимаю, что предмет просто не может быть другим, я считаю, что он действительно получился: именно эта форма, именно в этом материале, этого цвета, при помощи этих технологий. Такие предметы узнаваемы и обладают характером — это нечто большее, чем просто красота и удобство.
МВ: Вопрос идентичности: понятно, что ты сочетаешь любовь к архитектуре и предметному дизайну, но что преобладает?
АБ: Сложно сказать. Иногда мне хочется проектировать дом, иногда - стул, иногда - пальто. На самом деле, мой подход к архитектуре и предметному дизайну во многом схож. Строительство дома - задача посложнее, но суть та же: функциональные задачи, которые необходимо решить с помощью конструкции. Есть материалы, есть технологии, есть экономика.
Многие архитекторы, как известно, находили себя в дизайне предметов. Некоторые даже более известны своими стульями, чем зданиями, в том числе потому, что стул проще для восприятия.
АБ: Однозначно. И внешний рынок тоже неоднородный. Российский рынок — молодой. Это забавно, но мы являемся одним из самых старых авторских дизайн-брендов в России. Нам 10 лет, а бренду, по сути, лет 7-6. Тем временем в Европе есть бренды, которым по 200 лет. Европейский рынок намного сложнее: конкуренция выше, покупатель консервативнее и избирательнее.
Российский покупатель менее разборчив, но более требователен к сервису. Некоторые привыкли к мгновенной доставке китайских товаров из Яндекс Маркета и их искреннее возмущает, что мы производим диван индивидуальных размеров в течение пяти недель. В то время как в Европе сервис производства дивана на заказ - это редкость, ожидание может занять четыре месяца, стоить диван будет в три раза дороже, качество производства часто хуже, а доставку организует сам покупатель. Но поскольку это модный бренд, ему это прощают.
МВ: У дизайна есть общеизвестные цели — быть функциональным и эстетичным. Но, как у любого проявления искусства, у него может быть и более глобальная миссия. Есть что-то, что ты вкладываешь в свои предметы, кроме красоты и удобства?
АБ: У меня есть концепция. Для меня дизайн — это поиск такого воплощения «идеи» предмета в материале, которое было бы идентично его сути. Когда я понимаю, что предмет просто не может быть другим, я считаю, что он действительно получился: именно эта форма, именно в этом материале, этого цвета, при помощи этих технологий. Такие предметы узнаваемы и обладают характером — это нечто большее, чем просто красота и удобство.
МВ: Вопрос идентичности: понятно, что ты сочетаешь любовь к архитектуре и предметному дизайну, но что преобладает?
АБ: Сложно сказать. Иногда мне хочется проектировать дом, иногда - стул, иногда - пальто. На самом деле, мой подход к архитектуре и предметному дизайну во многом схож. Строительство дома - задача посложнее, но суть та же: функциональные задачи, которые необходимо решить с помощью конструкции. Есть материалы, есть технологии, есть экономика.
Многие архитекторы, как известно, находили себя в дизайне предметов. Некоторые даже более известны своими стульями, чем зданиями, в том числе потому, что стул проще для восприятия.
МВ: Куда ты планируешь двигаться дальше?
АБ: Как и всегда, придумываю новые предметы, делаю новые проекты. Мы ищем пути освоения мирового рынка с производством в Турции. Планирую попробовать производства в Восточной Европе. Там еще двигаться и двигаться.
МВ: Что дают автору участие в международных выставках? Что ждать на ARTDOM 2025?
АБ: Выставки открывают новые возможности: дают опыт, знакомства и перспективы. Эти возможности ведут к новым возможностям. Однако для достижения успеха одних выставок недостаточно.
Что будет на ARTDOM, я пока не могу сказать точно. У нас в разработке много новых предметов, которые могут получиться к февралю, а могут и не получиться. Да и в принципе, так далеко обычно планировать не удается…
АБ: Как и всегда, придумываю новые предметы, делаю новые проекты. Мы ищем пути освоения мирового рынка с производством в Турции. Планирую попробовать производства в Восточной Европе. Там еще двигаться и двигаться.
МВ: Что дают автору участие в международных выставках? Что ждать на ARTDOM 2025?
АБ: Выставки открывают новые возможности: дают опыт, знакомства и перспективы. Эти возможности ведут к новым возможностям. Однако для достижения успеха одних выставок недостаточно.
Что будет на ARTDOM, я пока не могу сказать точно. У нас в разработке много новых предметов, которые могут получиться к февралю, а могут и не получиться. Да и в принципе, так далеко обычно планировать не удается…