Историк дизайна, исследователь советского наследия и контрибьютор ARTDOM Артем Дежурко в очередной раз разгадывает загадку создания стула.
Мой вклад в историю дизайна невелик, но всё же есть чем гордиться: я ввёл в неё один стул.
Произошло это так. Сначала я, готовя материалы к диссертации о советской мебели Оттепели, обнаружил, что добрая половина самых ярких, самых известных проектов того времени связана с именем Юрия Случевского.
Один из них — К58-103, набор мебели для трёхкомнатной квартиры, получивший одну из двух вторых премий на Всесоюзном конкурсе 1958 года. Поскольку первую премию никому не дали, с натяжкой можно сказать, что это проект-победитель.
Мой вклад в историю дизайна невелик, но всё же есть чем гордиться: я ввёл в неё один стул.
Произошло это так. Сначала я, готовя материалы к диссертации о советской мебели Оттепели, обнаружил, что добрая половина самых ярких, самых известных проектов того времени связана с именем Юрия Случевского.
Один из них — К58-103, набор мебели для трёхкомнатной квартиры, получивший одну из двух вторых премий на Всесоюзном конкурсе 1958 года. Поскольку первую премию никому не дали, с натяжкой можно сказать, что это проект-победитель.
После конкурса его ещё много раз показывали на разных выставочных площадках Москвы, так что, можно сказать, набор К58-103 — символ той эпохи, пусть и не такой известный, как молодёжные кафе, теплоход "Ракета" и Муслим Магомаев. Автора у этой мебели два — Александр Белорусский и Юрий Случевский.
А потом произошло вот что. Мой добрый знакомый Кирилл Хазанович вывез с одного подмосковного завода полтора десятка стульев, с относительной точностью повторяющих дизайн стульев из К58-103. Увидев их, я развернул бурную деятельность: вписал их в одну свою научную статью, уже проходившую рецензирование, один стул пристроил в Музей декоративного искусства, другой в Московский музей дизайна (хочу отметить, что обоим музеям Кирилл их подарил), а третий мне самому подарила жена на день рождения.
А потом произошло вот что. Мой добрый знакомый Кирилл Хазанович вывез с одного подмосковного завода полтора десятка стульев, с относительной точностью повторяющих дизайн стульев из К58-103. Увидев их, я развернул бурную деятельность: вписал их в одну свою научную статью, уже проходившую рецензирование, один стул пристроил в Музей декоративного искусства, другой в Московский музей дизайна (хочу отметить, что обоим музеям Кирилл их подарил), а третий мне самому подарила жена на день рождения.
Я был очень рад и с тех пор всегда, когда читал лекции (в ковид я их читал из дома, по видеосвязи), сидел только на нём. И диссертацию тоже защитил дома, на этом же стуле; и, конечно, гордо продемонстрировал его оппонентам. Уже несколько лет прошло с тех пор, а я всё радуюсь, как ребёнок, когда вспоминаю, что у меня есть это сокровище. Я много раз рассказывал о своём стуле в статьях, публичных выступлениях, один раз даже в кино. Вот только я не знал, кто его автор. Кто-то из двух — или Случевский, или Белорусский, 50/50.
А недавно Вера Савельева, сотрудница Всероссийского музея декоративного искусства, написала мне, что в архиве музея нашла бумаги, уточняющие авторство. Всё-таки Белорусский. Меня это заинтриговало чрезвычайно. Об Александре Ионовиче Белорусском я знаю только, что в конце 50-х он был начальником дизайн-бюро ЦМКБ, в то время главного учреждения в СССР, где проектировали мебель. Юрий Случевский был его подчинённым. Из ныне живущих московских мебельных дизайнеров никто о Белорусском не помнит. Я надеюсь когда-нибудь разыскать его наследников, добраться до личного архива и, вслед за стулом, ввести в историю фигуру его автора.
А недавно Вера Савельева, сотрудница Всероссийского музея декоративного искусства, написала мне, что в архиве музея нашла бумаги, уточняющие авторство. Всё-таки Белорусский. Меня это заинтриговало чрезвычайно. Об Александре Ионовиче Белорусском я знаю только, что в конце 50-х он был начальником дизайн-бюро ЦМКБ, в то время главного учреждения в СССР, где проектировали мебель. Юрий Случевский был его подчинённым. Из ныне живущих московских мебельных дизайнеров никто о Белорусском не помнит. Я надеюсь когда-нибудь разыскать его наследников, добраться до личного архива и, вслед за стулом, ввести в историю фигуру его автора.